Бета: Книжная Рокерша
Фендом: Shingeki no Kyojin
Основные персонажи: Леви (Ривай) Аккерман
Пейринг: Ривай/Оливия, Оливия/Ривай, Эрвин/Оливия
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Фемслэш (юри), Ангст, Психология, AU, Омегаверс, Соулмейты, Постапокалиптика
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, ОЖП, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов, Полиамория, Селфцест
Размер: Миди,
Статус: в процессе
Описание: Вдавливая нос альфы в его же череп, Ривай проклинал свою сущность, и до дрожи боялся стать таким же, как и все другие омеги. Наблюдавшие за этим зрелищем сначала смеялись, а затем замолкли. Но никто не кинулся отдирать мальчишку от лежавшего на земле мужчины, или обвинять его в чём-то. У юной омеги едет крыша от безысходности, все всё понимают, и всем наплевать. Не он первый, не он последний. Только взгляды наполнились омерзительной снисходительностью.
Посвящение: Ну что, думали, "создадим мир с бессмысленными потрахушками и серьёзность до нас не доберётся", да? А вот хрен вам.
Примечания автора:
- Знаешь, омегаверс немного припиздеканый жанр...
- Да всё нормально! Он таким и должен быть.
Часть первая, вступительная, в которой всё начинается| Часть вторая, где всё начинает раскачиваться и закручиваться| Часть третья, где ни один нос не пострадал, но начался заговор | Часть четвёртая, в которой снятся странные сны и принимаются безумные решения | Часть пятая, в которой следовало держать язык за зубами, а руки в карманах | Часть шестая, в которой заключается мир, но теряется терпение | Часть 7: попытка соблазнения и экскурс по репродуктивной системе | Часть 8 | Часть 9 | Часть 10 | Часть 11 | Часть 12
Это была самая красивая женщина из всех, что когда-либо видел Ривай. Недуг сделал её кожу бледной, выбелил весь цвет с пухлых, красиво очерченных губ, но она всё равно была прекрасна. Марта несмело подняла глаза на брюнетку, губы шепнули робкое «здравствуй», и она опустила взгляд на покрывало. Риваю хотелось сбежать отсюда, столько личного было в этой встрече, но ноги словно примёрзли к деревянному полу, и он продолжал смотреть на неё, как завороженный. Он пытался найти в этом лице хоть какой-то изъян, но не находил. В ней всё было правильно: и пропорции лица, и разрез глаз, и длина волос — даже их цвет был красив! Марта выглядела благородно и величественно, словно королева. Даже сраженная недугом, лежащая на постели и с округлым животом.
Уши омеги похолодели, горло сдавил спазм, а дышать стало тяжело. Он восхитился ею и люто возненавидел, понимая, что и сам бы, наверное, никогда с мог забыть эту женщину. Упрямо сжав челюсти, он незаметно ослабил узел на своём галстуке, осознавая, что проиграл эту битву, даже не начав сражаться. Разве может кто-то вроде него соперничать с такой омегой, как Марта? Она так красива, харизматична, наверняка образованна, а у него даже привлекательной внешности нет, что он может предложить Оливии? Только доступный и регулярный перепихон.
На душе стало мерзко.
Хант ведь не из простых. Пусть она и своя, военная, но у неё есть и деньги, и положение в обществе. Да, в Разведку не идут те, кому хочется поднять свой статус, но если она вдруг поймёт, что наигралась в солдатика? Она может уволится в любой момент и не потерять ничего, а у него нет подобной роскоши. Кто она, а кто он — бандит из трущоб, даром что лучший солдат человечества. С такими спят, но людям не показывают.
Оливия нежно приложила ладонь ко лбу Марты, измеряя температуру, другой рукой подхватила за запястье, прощупывая пульс. И капралу пришлось напомнить себе, что она всех пациентов касается так нежно, но внутри уже всё вскипело от ревности.
— Тебе обязательно её лапать?! — взвился Ричард, о котором, казалось, все забыли.
Альфы схлестнулись взглядами, и атмосфера в комнате мигом накалилась ещё больше.
— У тебя в башке дерьмо вместо мозгов? — сказал Ривай, удивляясь, что нашлись силы открыть рот, ему ведь начало казаться, что тот намертво склеился. — Как иначе она сможет её осмотреть?
Он прекрасно понимал чувства Ричарда, но альфа его раздражал и очень удачно подвернулся под руку, ведь теперь было, на ком сорвать злость.
— Ему обязательно тут торчать? — надо думать, альфа расценил его так же, в обвинительном жесте ткнув пальцем в сторону дверного проёма, в котором застыл капрал. — Ты будешь «осматривать», а он пялиться?
— Рик, пожалуйста, хватит! — Марта приобняла рукой живот и грозно посмотрела на своего альфу. Тот заскрежетал зубам, стиснул свои огромные кулачищи, но замолк.
Решившая не обращать внимания на закидоны альфы, Оливия раскрыла сумку и принялась выкладывать на прикроватную тумбочку у окна некоторые инструменты. Ривай подумал, что сейчас самое время ему выйти, но тут брюнетка заговорила:
— Проясню для вас некоторые детали, — командирским голосом начала альфа, продолжая возиться с инструментами и не удостоив никого из присутствующих взглядом, — мы с капралом люди военные и подневольные, а поскольку Ричард не справился у нашего командира о разрешении для нас быть здесь, мы использовали для этого своё личное время. Тащить сюда кого-то из моих ассистентов было бы злоупотреблением служебным положением. Но можете не волноваться: капрал Ривай более чем компетентен для данного дела, — омега получил разрешение остаться, но не был уверен, что рад этому. Смотреть на то, как Оливия прикасается к этой женщине, было настоящим испытанием, но и оставить их практически наедине было бы ещё более невыносимо. — К тому же у нахождения здесь капрала есть и другая цель, — брюнетка развернулась лицом к альфе, — он не даст мне тебя убить.
Без обиняков и с долей искренней кровожадности в голосе закончила альфа, полоснув по Ричарду взглядом. Марта испуганно воззрилась на неё снизу вверх, словно именно такой развязки этой встречи она и боялась. А Ривай шагнул в комнату и замер в углу, словно безмолвный страж.
— Что именно тебя беспокоит? — обратилась Оливия к своей пациентке, заняв табурет и повесив на шею стетоскоп.
Ривай не вслушивался в ответы омеги, предпочитая наблюдать за своей альфой. Капитан не прикасалась к ней дольше, чем было необходимо, не смотрела как-то по-особенному, и это радовало. Но только до тех пор, пока он не заметил, что она вообще старается поменьше смотреть на всё, что находится выше ключиц. Хант очень старательно избегала смотреть Марте в лицо.
У Оливии ещё оставались чувства к ней. Он знал это — ведь не могла же она просто выбросить из головы несколько совместно прожитых лет! — но видеть было больно. Омега только сейчас осознал, как сильно он надеялся на обратное, ведь Хант больше не пила, редко курила, выглядела безупречно и перешучивалась с коллегами. Так приятно было верить, что он хотя бы косвенно, но посодействовал этим изменениям. И так оглушающе неприятно видеть, что всё совсем не так.
У капитана Оливии Хант были очень классные брови, способные выразить более пятисот стадий её скептицизма. Как и любой командир, она умела делать хорошую мину при плохой игре и скрывать свои эмоции, но бывали моменты, как этот, когда она не считала нужным это делать. Ривай совсем недавно стал обращать на это внимание: она высоко приподнимала одну бровь, наморщив лоб, когда была не согласна со сказанным и требовала пояснений; она чуть склоняла голову при этом, когда люди, по её мнению, несли откровенную чушь. Но сейчас Ривай стал свидетелем новой стадии, которую он окрестил как «на что вы тратите моё время, идиоты?». Оливия поставила ладони на колени и чуть поиграла плечами, чтобы размять их, — царапина на спине почти зажила, а потому временами сильно зудела — левая бровь уже давно спряталась под чёлкой, демонстрируя окружающим недовольство своей владелицы. Ответы Марты совсем ей не понравились, но похоже, она не обнаружила ничего непоправимого, иначе на её лице было бы совершенно другое выражение.
Капитан повернула голову к углу, в котором притаился Ривай, и спросила:
— Мне кажется, — издалека начала она и осторожно коснулась указательным пальцем кончика своего носа, — или здесь действительно отвратительный запах?
Ричард с Мартой непонимающе переглянулись, а капрал вполне определённо хмыкнул, подтверждая её предположение. В открытое окно спальни с улицы доносился очень неприятный запах рыбы. Здешний воздух сложно было назвать свежим: через два квартала от этого дома находился гончарный завод, через три — рыночная площадь у реки и порт.
— Да, к запахам нам ещё предстоит привыкнуть, — раздраженно вставил своё слово Ричард, который очень явно боролся с желанием разорвать альфу на кусочки. — Зато я не запираю её в глуши, подальше от других людей! — ткнул он пальцем в Марту, щеки которой едва заметно заалели. — Я могу себе позволить давать ей всё самое лучшее, — с превосходством в голосе закончил он.
Оливия несколько раз демонстративно провела пальцем у виска, вверх и вниз, как раз по тому месту, где у неё был шрам, как будто раздумывала над чем-то. Вот только сделала она это средним пальцем и повернутой к альфе кистью.
— Ну я хотя бы знала, что у моей жены слабые лёгкие и аллергия на орехи.
Слово сорвалось с губ так легко и привычно — Оливия даже не сразу заметила, что произнесла его, но уже поздно было давать задний ход. Они с Мартой так и не успели узаконить свои отношения официально. Она даже заказала для неё кольцо у ювелира, но так и не сделала предложения, теперь часто спрашивая у себя, почему. Это помогло бы избежать стольких проблем! Но ей и не нужна была красивая бумага с печатью, чтобы считать омегу своей. И Ричарду, что побагровел от злости, она, видимо, тоже не была нужна, ведь если бы он хотел жениться, она бы узнала. Как бы альфа ни старалась держать подальше от Марты и её жизни, она всё равно срывалась. Она знала о новых платьях, о переезде, о ремонте и обстановке детской, в которой они сейчас находились. Это было чистой воды мазохизмом, но в глубине души она всё ещё надеялась, что Марта передумает и выберет её.
Какая глупая надежда. Да и разве стала бы она силой удерживать жену возле себя? Нет, ведь её решение уйти было взвешенным и в какой-то степени разумным. Любила ли она её так сильно, что смогла отпустить без боя, или наоборот, так слабо, что позволила уйти?
Неловкая пауза затягивалась. Хант затаила дыхание и взглянула в глаза Марте, пытаясь понять, что именно сейчас к ней чувствует. Это было безрассудно и опасно, ведь ублюдок Ричард, как и она, искал повод для драки, но другого шанса у неё больше не будет, Оливия это понимала. Глаза у Марты были темно-карие, почти чёрные, а присутствие Ривая за спиной стало физически ощутимо. Некстати проскользнула мысль, что у Аккермана тоже очень красивые глаза. Сложно сосредоточиться, когда на тебя так давят. Парень сильно на ней зациклился, и ощущать его было странно. Но она не пожалела, что взяла его с собой. Альфа сделала для себя открытие, что его внимание не раздражает, а помогает собраться. Какая к чёрту разница, что именно она чувствует к Марте? Между ними всё кончено и уже очень давно. И не нужно сейчас наматывать сопли на кулак при подчинённом.
— У меня ведь аллергия на арахис? — осторожно спросила Марта, пытливо всматриваясь в лицо своей бывшей жены.
— Нет, милая, на все орехи, — терпеливо пояснила капитан, как маленькому ребёнку, — и фундук, которым посыпаны эти чудесные пирожные, — альфа ткнула пальцем, покрутив им для верности в воздухе, в блюдо со сладким угощением на тумбочке с другой стороны кровати, — тоже орех. И мне очень сложно представить, что ни один из местных врачей до этого не додумался!
Она взглянула на Ричарда, будто это он был самым тупоголовым местным врачом. Действительно ли он обошел всех докторов, прежде чем обратится за помощью к ней? Или это был чётко спланированный план мести — ударить по больному ещё раз, спровоцировать на драку и растоптать? Она пристально всматривалась в его холодные глаза, мечтая их выцарапать, когда Марта накрыла своей ладонью пальцы Хант и сжала их, пытаясь успокоить. Жест вышел слишком привычным и естественным, будто они продолжали делать это каждый день. Ривай почувствовал себя ещё хуже, хотя несколькими минутами ранее ему казалось, что хуже уже быть не может. Альфа зарычал. Но Аккерман сам принялся оправдывать поступок омеги. Он уже знал, каким фанатом здоровья была капитан, знал, что с неё станется пойти и вытрясти душу из городских медиков, знала это и Марта, мгновенно угадав настроение брюнетки.
— Ребёнку ничего не угрожает? — продолжила испытывать судьбу омега, всё ещё сжимая пальцы альфы.
Хант перевела удивлённый взгляд с переплетения их рук на округлый живот и без колебаний переставила ладонь Марты обратно на постель.
— Угрожает, как и тебе, — альфа перестала гримасничать, вернув на своё лицо привычную сосредоточенность, — Тебе противопоказано дышать этой дрянью, а если вы не уедете отсюда, этот ребёнок может вообще не родиться.
— Ты издеваешься?! — взорвался шатен, поддавшись вперёд. Ривай шагнул ближе, намереваясь удержать его, если он решит наброситься на Оливию, но тот и сам остановился. — Хочешь сказать, что нам нужно переехать обратно в глушь, и надеешься, что мы поверим в эту чушь?!
— А ты думал, мы не перебрались в город, потому что мне денег жалко? Этот воздух загрязнён, помимо предприятий по округе сюда часто заносит гарь с шахт за городской стеной. Ты будешь постоянно болеть и терять сознание, — обратилась она уже к Марте, — о детях можете забыть, даже если случится чудо и ребёнок родится живым, долго он не протянет, — Оливия поднялась, торопливо побросала свои инструменты обратно в сумку и направилась к двери. — Так что да, продавай этот дом и перебирайся обратно в глушь. Только подальше от моего поместья.
— Лив, — окликнула её уже в дверях омега. Капитан остановилась с нечитаемым выражением на лице и чуть повернула голову к ней. — Спасибо.
В голосе омеги было столько искренней признательности, что даже у Ривая предательски дрогнуло сердце.
Оливия ничего не сказала, только уголок губ дернулся в чём-то, отдалённо похожем на улыбку. Какой же жалкой она себя чувствовала — её, как собачонку, подозвали, и она пришла, радостно виляя хвостом. Она была готова к подобному от Ричарда, но жестокость Марты стала полной неожиданностью. Неужели она всегда была такой? И неужели ей, Оливии, это поведение нравилось?
— Что ж, теперь, когда мы знаем что с тобой, — Ричард специально заговорил громко, чтобы шагнувшие на лестничную площадку разведчики слышали каждое слово, — можно назначить день свадьбы. Хант, ты придёшь? Можешь стать моим шафером.
— Только если ты будешь в платье и чулках, — Оливия надеялась, что её слова прозвучали ровно, немного язвительно и с ответом она нашлась быстрее, чем ей показалось.
На негнущихся ногах она спустилась вниз, чувствуя себя так, будто на неё только что вылили ушат с дерьмом. Забрала плащ с кухни, зачем-то сразу накинув его на плечи, и вышла за дверь. Она не видела и не слышала идущего за ней Ривая. Не чувствовала его взгляд на своей спине. Капитан остановилась перед домом, закинула сумку на плечо и достала из-за пазухи смятую пачку сигарет.
После третьей затяжки её начало понемногу отпускать. Хорошо, что никто не видел выражение её лица. Или Ривай видел? Этот мальчишка всегда всё видит. Хант молилась всем известным ей богам, чтобы он не открывал сейчас рот. С каким достоинством она встретила этот удар? Насколько быстро она покинула этот дом? Оставалось надеяться, что не слишком и это не было похоже на побег. В голове творилась настоящая каша. И самым нелепым среди всего этого, казался Ривай. Интересно, как он теперь относится к ней — с него слетел флер розовой влюблённости после того, как он стал свидетелем её унижения? Наверняка. Сложно восхищаться тем, кто жалок.
Но спросила она совсем другое:
— И как тебе моя бедная, выгнанная взашей бывшая?
Она не хотела говорить об этом. Не хотела вспоминать тот давешний разговор, когда они поссорились. Она вообще была бы рада просто молчать. Но ей очень хотелось сказать хоть что-то, чтобы отвлечь Ривая от того, о чём он, как ей казалось, думал.
— Красивая, — после недолгого молчания ответил капрал.
Оливия с удивлением обернулась к нему, так и не донеся сигарету к губам. Она смотрела так, будто он рассказал ей что-то новое, то чего она раньше не знала. Брюнет пожалел, что сказал это. Но это было единственным, что пришло в голову. Он мог сказать «стерва», и Оливия наверняка бы с этим согласилась после сегодняшнего, но тем самым он затронул бы то, о чём лучше смолчать. Самолюбие капитана сегодня и так изрядно пострадало, он не хотел бить по больному.
— «Покажи мне самую красивую омегу, и я укажу тебе на альфу, которому надоело с ней спать», — задумчиво процитировала брюнетка, снова затягиваясь.
— Хочешь сказать, что не замечала? — Ривай ступил на опасную дорожку, но если Оливия и правда хотела сделать вид, что она не скорбит о ней, обманывая себя или держа его за идиота, то смолчать он не мог. Пусть не лжет, только не сегодня.
— Замечала, — альфа усмехнулась чему-то своему. Похоже омега не понял, что сошлись они с Мартой именно из-за её внешности, чувства появились намного позже. — Но не думала, что она и в твоём вкусе.
Время уже позднее, капрал, отправляйтесь в штаб.
Оливия докурила сигарету и замешкалась, думая, куда выбросить окурок. Сейчас она бы с радостью бросила его под ноги, но капрал будто прочел её намерения, почувствовал их и теперь хмуро зыркал исподлобья. Пришлось затушить бычок пальцами и затолкнуть его обратно в пачку.
— Это приказ, капитан? — отстранёно спросил Ривай, хотя прекрасно слышал в её голове именно приказ. — А то я бы погулял немножко, у меня дела в городе.
О делах он, разумеется, наврал. В Тросте у него не было ни друзей, ни просто знакомых, а все лавочки, где можно было разжиться чаем, были уже закрыты. Ривай просто понял, что Оливия пытается бессовестно его спровадить, как ненужный багаж. И это задевало.
Капитан поняла свой промах. Несколько минут они упрямо смотрели друг на друга, сражаясь взглядами. Победил Ривай.
— Я в бар. Хочешь пойти со мной — будешь пить вместе со мной, молча. Или развернешься на девяносто градусов и отправишься в штаб. Но тогда встречи со мной больше не ищи.
Слова прозвучали очень грубо, и Ривай определённо их не заслужил, он и так много сделал. Но ей почему-то было важно, чтобы он и дальше был рядом после того, как видел её уродливую сторону. Сейчас ей нужен был друг. Не возлюбленный, не жилетка, в которую можно поплакаться, не партнёр для спарринга, а человек, которому можно довериться. И если он решит уйти, то так тому и быть.
Ривай едва заметно сжал губы, но остался стоять на месте. Капитан приняла это за согласие и направилась вниз по улице, к гостинице, у которой они ставили лошадей. Бар там определённо должен был быть.
Оливия уже добрых полчаса смотрела в никуда, изредка взбалтывая вино в бокале, прежде чем поднести его к губам. Свой первоначальный план — надраться у барной стойки — пришлось пересмотреть по дороге. Надоело упиваться жалостью к себе, надоело выглядеть конченой алкоголичкой в глазах других людей. Если бы рядом не было Аккермана, она бы взяла бутылку с собой в номер и, вероятнее всего, спустилась за следующей через час, возможно, завязнув в баре до самого закрытия, а затем отправилась бы на поиск приключений. Просто чтобы не сидеть на месте и ни о чём не думать. Теперь же приходилось сидеть за столиком в углу, пить вино и смотреть в окно, надеясь не раскиснуть. Альфа редко плакала, и для неё это всегда было этапом очищения. Первый умерший пациент, первая экспедиция… Может быть, действительно стоит дать волю чувствам? Но не при Ривае, конечно же.
Капрал исправно пил из своего бокала, покончив с ужином, который им заказала альфа. К её чести, женщина свою порцию тоже съела, не став пить на пустой желудок. Они молча поглощали заказанное, и он плохо понимал, что вообще они тут делают, ведь сложившаяся ситуация угнетала. Ривай не был мастером в выражении своих мыслей, и нередко бывали случаи, когда его попытки подбодрить кого-то воспринимались как угрозы. Хотел ли он поговорить с ней об этом? Если бы не было её просьбы, мог бы он сказать что-то, что поможет им обоим справится со своими чувствами? Скорее всего, нет. Поэтому он предпочёл просто пить, заливая и свою боль тоже.
— …кто омегу кормит, тот её и танцует!
Донеслась до ушей скабрезная шутка одного из посетителей. Приятели хлопнули друг друга по плечам и громко заржали. Услышав это, альфа будто ожила: гибкое тело пришло в движение, текуче сменив центр тяжести, голова повернулась, а взгляд рассеянно мазнул по шумной компании. Но, словно очнувшись, она быстро сосредоточила внимание на своём бокале, будто там вдруг оказалось что-то очень интересное. Оливия и до этого избегала смотреть на Ривая, но теперь это стало казаться ему подозрительным от слова «слишком».
Омега поставил свой бокал на стол, уставившись на женщину колючим взглядом.
— Хант, — позвал он, но она его перебила:
— У нас отдельные номера, не беспокойся, — Оливия говорила тихо, не привлекая лишнего внимания, но так и не удостоила его взглядом.
О том, что им придётся здесь переночевать, он и сам догадывался — время было позднее, они изрядно выпили и скакать на лошадях в таком состоянии было бы неразумно, — но не ожидал, что она уже распорядилась насчёт номеров. Точно так же, как и об ужине. Было приятно, что альфа не забыла о таких деталях, взяла на себя заботу о нём и расходы, но это наводило на определённые размышления. И поскольку вовсе не вопрос незапятнанной репутации его волновал, Ривай решил кое-что прояснить.
— Ты мне нравишься, — признание прозвучало вполне однозначно и далось ему легче, чем он думал.
Оливия неторопливо оторвала взгляд от бокала и посмотрела ему прямо в глаза. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а затем она вновь принялась рассматривать красноватую жидкость в своей руке. Ривай почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Но он расправил плечи и откинулся на спинку дивана, отсчитал несколько секунд и пригубил ещё вина, чтобы смочить враз пересохшее горло.
— И тебе об этом известно, — прокомментировал он очевидное. И снова получил в ответ прочти равнодушный взгляд.
Оливия несколько раз постучала ногтем по стеклу, после чего нехотя призналась:
— Ханджи случайно проболталась.
— Случайно, значит, — эта новость обрушилась новой болью: им не просто пренебрегли, его ещё и друг предал. Ну что может быть лучше?
— Не вини её, это действительно была случайность, — альфа слышала собственный голос и понимала, что её безразличие сейчас граничит с жестокостью, и ей оставалось лишь надеяться на благоразумие капрала. — Полагаю, ей надоела моя твердолобость, я-то считала, что твоё внимание вызвано приказом Эрвина.
Капитан замолкла, осознав, что легче от её признаний ему не становится. К чему ходить вокруг да около и резать парня по живому? Она набралась смелости и открыто посмотрела ему в глаза, отставив в сторону проклятый стакан.
— Ты знаешь меня как своего боевого товарища и командира, но ты не имеешь ни малейшего представления, какой я человек на гражданке.
Она не стала приводить аргументы вроде «это навредит службе», «ты нужен человечеству как солдат, а не как влюблённый сопляк» и «Эрвин откусит мне голову за один только взгляд в сторону твоей задницы».
— Мне нравится не мой боевой товарищ и командир, — омега здорово держался, сам себе поражаясь, возможно, потому что не услышал в её отказе однозначного «нет», — мне понравилась вполне себе ничего так альфа с одуряющим запахом.
Дожидаться ответа омега не стал, сделав знак подавальщице, он попросил её принести ключи и непоколебимо направился в комнату, дав себе слово, что это был последний раз, когда они засыпают не вместе.
Оливия лежала на неразобранной постели, сложив ладони на животе, и буравила взглядом потолок. Все мысли сейчас вращались вокруг омеги из катакомб. Она думала, что ему, наверное, как и ей, будет некомфортно ночевать здесь, на простынях неизвестно какой свежести. Думала и о том, что её отказ он воспринял намного лучше, чем она могла ожидать. А впрочем, Ривай никогда и не был изнеженным омежкой, реагирующим на каждую неприятность истериками, а значит, он справится и ей не о чём волноваться.
Он видел, как её использовали, видел её слабой, и всё равно сказал, что она ему нравится. Это, пожалуй, дорогого стоило. Альфа оскалилась, она не хотела думать о том, что случилось сегодня, но одно проистекало из другого. Если разобрать факты, то она спасла их ребёнка, а возможно, и саму Марту. Плевать, что Ричард явно схитрил и позвал её, просто потому что знал: она не устоит и придёт. Плевать, что Марта повела себя, как будто ничего не случилось, как будто она не жила теперь с другим и не носила под сердцем его дитя. К чёрту их всех, пора уже отпустить и забыть как страшный сон.
И пора вернуться домой. Возможно, стоит сменить мебель? Новую кровать в спальню, определённо. И стены перекрасить, давно пора. Выбросить шкафы, которые она купила для Марты. Нет, лучше просто продать, хорошая же мебель, качественная, такая веками стоять может.
Брюнетка перевернулась на живот и продолжила мечтать о переменах в доме до тех пор, пока не заснула.